После возвращения из Барнаула и ухода из трюковой бригады Шулькина, прекращением проверок по поданным на меня заявления жизнь начала входить в свою колею. Мы тренировались почти каждый вечер, когда на манеже заканчивал работать прокат. Кино лихорадило, как и всю страну, цены росли, деньги не платили. Фильм за фильмом прекращали снимать из-за прекращения финансирования. Вадик Малышев открыл автосервис и попутно возил кареты на съёмки, Мишка Шлям работал на Вадика, Леший ушел служить в армию, Юсип вернулся к себе на Ялтинскую киностудию, которая разваливалась на глазах, Шулькин уехал на ПМЖ в Германию остальные разбрелись кто куда.

       На Стрельнинской конюшне я выкупил одного из трёх коней которые были на съемках в Барнауле. В этот период снималось огромное количество рекламы. Она приносила неплохие деньги, но не удовлетворение, поскольку серьезных трюков в ней не было. Единственное, где можно было отвести душу, это мероприятия, которые организовывали военно-исторические клубы, также благодаря альпинистской подготовке и огромному количеству снаряжения, которое было лично моим я зарабатывал деньги на поприще промышленного альпинизма.

        В ноябре месяце я поехал тренироваться в Хибины. Неделю шлялся по горам, неделю катался на горных лыжах. Вернувшись в Питер, я узнал, что моих коней выселили из денников в один загон, который находился в центре манежа. Спорить с тамбовскими братками было бесполезно, и я стал искать другое место для постоя. Выбор пал на конюшню в Царском селе, где на тот момент было огромное количество свободных мест. Единственное проблема, которая существовала, это было госпредприятие и как во всех структурах государства того времени там были постоянные перебои с фуражом. На конюшне в Царском селе я выкупил себе ещё одного коня. Это был возрастной светло серый рысак «Побег». Для своего возраста это был конь огонь, по скоростным качествам и выносливости он не уступал своим молодым собратьям. К новому году ситуация на конюшне в Царском селе ещё более усугубилась. Причём как мне удалось узнать, дополнительный фураж, который я привозил для своих коней местные конюха скармливали своим любимцам. Я стал искать новое место для постоя. Узнав, что на территории цирка в Автово строится конюшня на восемь голов, я отправился туда. Сам шатёр цирка был снят, на огороженной территории стояло огромное количество цирковых вагончиков и старых скотовозов. Моему удивлению не было предела, когда я узнал кто строит конюшню. Это был Пал Николаевич Зверев, которого я знал с 1978 года. Мы вместе занимались в клубе «Этюд» филателией, а чуть позже туризмом. Собрав своих знакомых, мы накинулись на строительство новой конюшни. За неделю мы управились и переехали в совершенно новую конюшню на восемь голов, собранную из двух старых скотовозов и материалов, которые мы покупали на свои деньги. После окончания строительства директор цирка Белявский успешно нам сдал её в аренду на год.  Обустроившись на новом месте, мы возобновили тренировки и подготовки к съемкам. Несколько раз мы с Катей Щеголевой выезжали на несколько дней в Москву, где работали с Нартаем Бегалиным. В основном это была работа на страховке или простые проскачки. Кто-то из наших общих знакомых принес заказ на прогулку для иностранцев в тройке по Санкт-Петербургу. Оставалось только начать и сделать. Во-первых, у нас не было экипажа, во-вторых, у нас не было тройки, и вообще из наших лошадей в упряжке ходил один «Просвет». Но раз взялись то необходимо делать, на всё про всё трое суток.

        Договорившись с Александром Ивахновым, владельцем одной конюшни, которая занималась катанием в городе, а по жизни с бывшим ментом, который за годы службы понял, как можно зарабатывать деньги в городе на лошадях, почти не вкладывая в это денег.  Мы начинали подготовку к прогулке иностранцев. Но как говорится «дьявол кроется в деталях» экипаж, который нам сдал Ивахнов бесплатно за небольшой ремонт, напоминал легковушку, попавшую под поезд. Это был стандартный фаэтон московского шорно-экипажного завода, рассчитанный на запряжку одной лошади, а нам нужно было запрягать тройку. Одна оглобля была сломана, сиденья и спинки выглядели так как будто он только что выехал из-под обстрела, а самое главное в мотоциклетных колёсах, которые стояли на экипаже не было камер. У нас оставалось двое суток, и работа закипела. Самое главное, что нужно было контролировать чтобы наш сварщик Григорий Михайлович не добрался до бутылки. А в остальном было всё прекрасно. Пал Николаевич со своей мамой Риммой Васильевной шили чехлы на сиденья и спинки, мы с Димой Кресьяшиным шкурили и готовили экипаж к покраске, Григорий Михайлович варил выноса для тройки под нашим чутким контролем, девчонки конюха шкурили жерди чтобы из них изготовить оглобли. К ночи, когда было всё готово и экипаж был подготовлен к покраске, мы решили попробовать поставить лошадей в тройку. С коренным было всё просто это был «Просвет», а вот с пристяжными надо было экспериментировать. Светло серый «Побег» не подходил по масти, «Замбези» и «Эдельвейс» никогда не ходили в упряжке, а про цирковых лошадей «Молибдена» и «Никеля», которые были в распоряжении Пал Николаевича, я вообще молчу. Им было почти по двадцать лет, и вся жизнь их прошла в цирке, где они работали не под седлом, а на свободе. Перед тем как запрягать лошадей мы вспомнили что забыли купить камеры для колёс, поэтому по старинке мы набили покрышки сеном.  Запрягли «Просвета», проехали круг около цирка, поставили в пристяжку «Эдельвейса». Мы с Пал Николаевием сидели в фаэтоне на вожжах. Крестьяшин шёл рядом с конем для страховки. Пройдя несколько кругов мы поставили вторым пристяжным «Замбези» рядом с ним шёл «Григорий». Сделав несколько кругов, мы вчетвером сели в экипаж и прокатились уже с ветерком. Вернувшись на территорию цирка, распрягли лошадей, поставили прожектора и приступили к покраске экипажа. Надо сказать сразу, на улице был хороший мороз поэтому было не очень понятно краска сохнет или замерзает. Покрасив в один слой, мы решили отложить всё хлопоты до утра, было далеко за полночь. Утром мы продолжили наши упражнения. До прибытия иностранцев оставались сутки. Купили камеры для колёс и запрягли лошадей, прокатившись по улицам среди машин мы сошлись в мнение что тройка у нас готова. Оставалось только покрасить фаэтон по второму разу. Закончив работу, мы разъехались по домам, завтра утром мы ждали наших дорогих гостей. Собравшись утром в цирке, запрягали тройку, и в этот момент нам принесли весть что иностранцы из-за морозов отказались от прогулки по городу. Короче говоря, наша попытка подхалтурить накрылась медным тазом, в пору было купить бутылку водки и напиться, но сначала нужно было вернуть экипаж владельцу. Мы вытащили камеры из колёс, посчитав что ресторация экипажа и так достаточная плата за аренду, а про восстановление колёс мы не договаривались. Отогнав экипаж на тройке, и поблагодарив Ивахнова, я Пал Николаевич и Крестьяшин вернулись в цирк верхом. К этому моменту Григорий уже накрыл стол, и мы выпили за несостоявшуюся работу. Через пару дней меня пригласили на Ленфильм и предложили поработать на фильме «Жизнь с идиотом» режиссера Сергея Рогожкина.

        С Сергеем Рогожкиным мне давилось пересекаться, когда он снимал фильм «Чекист». Это был всего один съёмочный день, на который меня пригласил постановщик трюков Константин Кульчицкий. На фильме «Жизнь с идиотом» нам было предложено отработать три съёмочных дня, первый день с тройкой и два дня с верховыми, причём один в центре города, а другой загородом в Буграх. От предложения с тройкой я вежливо отказался по причине отсутствия фаэтона, а брать в аренду… как говорится «был опыт всё сгорело». По поводу верховых мы обо всем договорились, тем более ехать загород, как мне казалось, на тот момент у нас не было проблем. На территории цирка без дела стояло несколько тягачей и к ним прицепов скотовозов.

          Первый день съёмка проходила в центре города, на Малой Конюшенной, там поставили пивной ларек, где и разворачивалось действо.  Мы прибыли на съёмочную площадку, нас одели в костюмы казаков разных столетий, от времён Запорожской сечи и до времён Октябрьской революции. Плюс к нам в усиление были приданы пешие бойцы ОМОНА, и ребята в костюмах химзащиты. Наша задача была разогнать массовку, которая изображала митинг коммунистов с флагами и лозунгами с трибуны вещает какой-то оратор, а мы спрятались в арке и ждали команды на разгон коммунистического шабаша. Причём оцепенения вокруг съемочной площадки нет, нет никого оповещения что снимается кино. Пока снимают актерские сцены на митинг начинают подтягиваться зеваки, слушают оратора и даже аплодируют выступающим, вокруг трибуны уже не тридцать человек массовки как было запланировано, а человек сто. Из арки, где мы прятались происходящее не видели, мы прятались от камеры и ждали команды. По команде «Казаки пошли» поднимаем коней в галоп, дальше немая сцена- выскочив из арки мы ошалели от количества народа на митинге, по нашем сведении их должно быть человек тридцать, а их сотня. Но что делать со свистом и размахивая кто шашкой, кто нагайкой мы направляем коней на толпу. Если массовка была в курсе и знала, что им делать и куда бежать, то присоединившиеся к ним зеваки были в большом недоумение. Мы, естественно, погнались за теми, кто был с флагами и транспарантами, но, когда мы начали обхаживать их нагайками для зевак, это стало полным шоком, они ломанулись так в сторону Невского проспекта, что был бы рядом с ними Усэйн Болт он бы точно проиграл в этом забеге. Часть съемочной группы угорала со смеху. К нам подошёл второй режиссер и с усмешкой спросил: «Второй дубль будем сразу снимать или подождем, когда народ соберётся?»… Решили снимать сразу, а то вдруг у кого-нибудь из зевак окажется слабое сердце. Сняв сцены, мы в прекрасном настроении отправились к себе на базу. Через пару дней нас ждала до съёмки сцены, но уже на выезде в Буграх.

Продолжение следует

А.Переверзев

Поделиться ссылкой: